В начале 1990-х гг. художник Н.М. Балтаев постарался выразить восхищение общества перед открывающейся тайной и красотой чувашского мира в первом скульптурном комплексе, - который прямо и бескомпромиссно был назван им «Киреметь». Это место было задумано как чувашское святилище, место для общественных акций - молений, обрядов, собраний.
Сегодня почувствовать масштабность того замысла можно лишь по черно-белых фотографиям и чудом сохранившимся скульптурам. Буквально под окнами санатория, у подножия мощного дерева, было огорожено четырехугольное пространство «Киреметь-карта»: с воротами и вертикальными столбами-скульптурами с выразительными головами духов-хранителей и священных животных: коней, быков, баранов, петухов. В тех работах было мало резьбы, т.к. преобладала эстетика так наз. корнепластики (или «лесной скульптуры»), когда для произведения подбираются почти готовые формы – причудливо изогнутые ветви, корни, коряги. По словам Балтаева, комплекс был поставлен в течение ночи. Можно представить, какие впечатления получили невинные отдыхающие, выйдя утром на свои балкончики.
Комплекс простоял несколько лет, в 1993 г. известный исследователь Н.Е. Наумов провел в нем торжественный обряд, обращенный к предкам чувашского рода-племени. Что-то было сломано, выломано или сожжено в «лихие 90-е», когда публика не отличалась смирным нравом, территория не охранялась, а православные деятели почему-то активно ополчались на попытки возрождения традиционной для чувашей культуры и ее художественных символов. Да и автору стало понятно, что подлинная Киреметь – явление тонкое, духовное и даже интимное, не рассчитанное на соседство с суетливым бытовым фоном. Теперь на месте «Киреметь» стоит лишь памятный монумент















Сам художник работает на симпозиум почти круглый год, зимой размышляет над будущими монументами, дорабатывает эскизы в своих альбомах.
В обычной жизни Н.М. Балтаев - педагог и мастер декоративно-прикладного искуства, специалист по металлу. Он кропотливо трудится над миниатюрами из металла, делает медали, нагрудные знаки и жетоны. Его обращение к дереву и скульптурам монументального размера кажется не случайным. В конце 1980-х гг. он увлекся чувашской историей, стал интересоваться археологией чувашско-булгарских городищ, изучать военные традиции, обрядовую и ремесленную культуру. Полюбил дерево, переехав в начале 1990-х годов из степного Яльчикского района в зеленое Заволжье, осознав его как особый, почти священный материал, связанный со всеми сторонами чувашского бытия. Податливая, золотистая и душистая древесина, к которой он стал обращаться для отвлечения от своих «ювелирок», оказалась легким и комфортным материалом для резьбы любой сложности. Да и мелкая ручная работа временами требовала какой-то психологической разрядки, по-мужски энергичной встряски вроде работы с топором, пилой и стамеской.


Комментариев нет:
Отправить комментарий